Искупление. Часть вторая (СИ) - Страница 91

— Благодарю, сказочно, — сказал Найяр, приступая к завтраку.

Они разговаривали мало, в основном, о незначительных мелочах. Лишние уши не способствовали откровенности. Таргарский Дракон держался уверенно, ничем не выдавая некоторого смятения, появившегося когда мужчины встали из-за стола и направились на выход из дома.

Внизу их ожидала карета советника. Только в ее сумрачном нутре Тонвел заговорил об их деле.

— Ваше сиятельство, думаю, вы меня поймете, если я проведу вас черным ходом и оставлю в уединенном кабинете. Обнародовать ваше появление в Рогене преждевременно и неразумно. Вы и сами должны это понимать, — Найяр кивнул, соглашаясь с советником, но неприятный осадок после этой фразы остался. — Я сразу же отправлюсь к его величеству и сообщу о вас. Как только он будет готов вас принять, я явлюсь за вами лично.

— Быть по сему, — не стал спорить бывший герцог.

Советник заметно расслабился. Норов и взрывной темперамент Найяра Грэима были известны в Рогене. Впрочем, это было общей, так сказать, фамильной чертой представителей рода Грэим. Злопамятные, мстительные, жестокие, хитрые, коварные, но бесстрашные, не боявшиеся рискнуть всем, способные к принятию неожиданных, даже нестандартных решений. И, как насмешка богов, практически все имели необычайную красоту, как женщины, так и мужчины. Словно специально для того, чтобы внушать одним только видом своим жертвам доверие с первой минуты.

Тонвел прекрасно знал, каким обаятельным и милым может быть свергнутый правитель Таргара, и каким холодом могут обжигать его глаза, внушая трепет тем, кому не посчастливилось впасть в немилость. Сейчас его гость был светел ликом, спокоен и дружелюбен, всем своим видом излучая благодушие. Так и хотелось улыбнуться ему в ответ, потрепать по плечу и сказать, что все будет хорошо. Более того, хотелось даже, чтобы у него все было хорошо. Сочувствие так и просилось в душу. Только опытный придворный и политик все еще помнил, кто перед ним, как помнил все слухи и донесения о царившем в Таргаре последний год кровавом ужасе. Потому этот великолепный мужчина напротив больше пугал самого советника, чем трогал за живое. Но Тонвел ободряюще улыбался время от времени, пряча за внешней любезностью свою настороженность. Непредсказуемость Грэимов так же была хорошо известна. То, что творилось у них в голове, знали только сами Грэимы, больше никто.

Карета остановилась неожиданно для обоих мужчин, погруженных в свои мысли. Дверца открылась, и внутрь заглянул старший в смене стражи на воротах. Он поклонился советнику и вопросительно взглянул на его спутника.

— Тарг Рэин по срочному делу к его величеству, — пояснил Тонвел. — Это мой гость.

Задержав подозрительный взгляд на неизвестном мужчине, стражник закрыл дверцу и махнул, разрешив открыть ворота. Найяр одобрительно хмыкнул, охрана ему понравилась. Карета проехала до парадной лестницы, но Тонвел велел кучеру ехать дальше, и вышел только у черного хода, которым пользовалась, в основном, прислуга.

— Следуйте за мной, ваше сиятельство, — склонил голову советник, и мужчины вошли на узкую лестницу, пропахшую сыростью.

Найяр, молча, поднимался за советником чужого правителя, раздумывая, а смог бы Тонвел предать так же, как Коген. Мог, решил мужчина. Все они псы, которые готовы вцепиться в кормившую их руку.

"Верность людей достигается не личностью того, кому они служат, а его поступками", — неожиданно произнес Руэри Тиган, объявившийся по правую руку, сейчас он выглядел так же, как и при жизни.

Тебе ли говорить о верности, насмешливо подумал Найяр. Призрак повернул голову в сторону своего палача и усмехнулся.

"Мне, Най, мне", — ответил Тиган и исчез, от чего Дракон облегченно вздохнул.

Советник Тонвел провел бывшего герцога на второй этаж, они некоторое время петляли по лабиринту переходов и галерей, и, наконец, вошли в небольшую комнатку. Кабинет был явно редко посещаем, здесь-то и оставил благородный рогерд своего гостя. Он склонил голову и вышел, пообещав быстрей добиться желанной Найяру встречи.

Герцог согласно кивнул и присел на край стола, как только остался в одиночестве. Задумчивый взгляд устремился в окно, вид из которого открывал панораму на дворцовый парк. Он мало походил на парк в его дворце, и все же это всколыхнуло воспоминания, в которых опять царила его маленькая фея. Найяр поднялся со стола и приблизился к окну.

Его взгляд зацепился за одинокую фигурку молодой женщины, бредущей по цветущим аллеям. Рядом с ней бежала маленькая собачка, забавно подпрыгивала, вставала на задние лапы и крутилась, выпрашивая лакомство. Женщина смеялась и кидала ей кусочки чего-то, что собачонка подхватывала на лету, заливалась радостным лаем и повторяла свои маневры. Мужчина, ставший свидетелем, невольно улыбнулся, пропитываясь этой умиротворяющей атмосферой, веявшей от представшей ему сцены.

А у Сафи не было питомца, она подкармливала дворцовых сторожевых псов, потому не боялась вечером покидать каменные стены дворца и спокойно гуляла по парку. Огромные кобели бежали к ней с радостным повизгиванием, и его сокровище иногда бегала с ними, кидая палки, которые ей охотно возвращали. Но такие поздние прогулки были редки, потому что Найяр редко выпускал ее из своих рук в это время.

Он вспомнил одну из их размолвок. Герцог ушел, громко хлопнув дверью. Но злость не прошла, и он напился. Потом выхватил одну из фрейлин герцогини, выплеснул в нее свое раздражение и вернулся в их с Сафи покои. Открыл дверь, вошел, придерживаясь за стену, а ее не было. Покои оказались пусты. Что он тогда пережил? Одни боги знают. Хмель моментально покинул буйную голову, и Найяр бросился на поиски своего сокровища. Бестолково метался больше часа, ставя на уши прислугу, стражу и попавшихся на пути придворных. А она все это время гуляла по парку, играя со сторожевыми псами, ластившимся к ней, словно неразумные щенки. Кто-то сказал, что видел, как тарганна Тиган вышла в парк, и герцог помчался туда. Он быстро услышал ее заливистый смех и топот огромных лап. Его сокровище вылетела на него, а следом выбежал кобель и чуть не загрыз герцога, который от испытанного волнения слишком громко вскрикнул и бросился к девушке. Угомонили разъяренную махину Сафи и подоспевшие стражники, а потом маленькая фея серьезно отчитывала кобеля за неподобающее поведение, грозила пальцем и называла невоспитанным псом. Самое забавное, что кобель скулил и виновато опускал морду, словно понимал ее.