Искупление. Часть вторая (СИ) - Страница 41

— Тарганна Тиган была замечательной женщиной, — со вздохом произнес советник. — Я всегда ей симпатизировал.

— Она ею и осталась, — ожесточенно ответил герцог, мгновенно оборачиваясь к таргу Когену. — Не вздумайте и вы уверять меня в обратном. Это был труп неизвестной девки, не моей Сафи. Однажды я найду ее, и она вернется сюда, домой, в наши с ней покои.

Советник кивнул, не желая возражать, но мысленно ответил: "И как вы объясните ей ту череду любовниц, которых вы беззастенчиво пользуете в каждом углу вашего дома? Если уж она жива, то пусть живет подальше от вас, дорогой вы наш зверь, здоровее будет и… живой". Но на лице не отразилось и тени его мыслей.

— Ваше сиятельство, — в кабинет вошел отец Энлер.

— О, отец, отлично, — поднялся ему навстречу герцог. — Чем порадуете?

— Пока нечем, ваше сиятельство, — развел руками Первосвященник. — Ничего подобного еще не происходило. Был прецедент, когда вскрывали гроб Гаэлдарского короля, когда наследника обвинила вдовствующая королева, что он убил своего отца. В остальном, церковь не вмешивалась во внутренние дела государств.

— Ясно, — кивнул его сиятельство. — Писание?

— Я ищу основания для оспаривания решения Владыки, но не могу обещать, что найду, — отец Энлер присел на стул, на который указал герцог.

— Ну и не надо, — отмахнулся Найяр, и Первосвященник удивленно приподнял брови. — Ты мне вот, что скажи, Энлер, — герцог присел на край стола. — Какие свидетельства нужны для подтверждения вознесения? Как церковь определяет святость? Приметы, явления.

— Не понимаю… — Первосвященник тер подбородок, пытаясь понять, что придумал Таргарский правитель.

— Ну же, Энлер, думай. Тело исчезло из гроба, церковь установила, что это дело рук богов, по каким признакам, — возбужденно теребил его Найяр. — Скажи еще, у нас нет таких святых. Даже я знаю парочку вознесшихся прямо из гроба.

— Но это было, когда гроб хотели закрыть! — воскликнул Энлер. — Най, опомнись!

Когда-то отец Энлер был дружком юного герцога, сопутствуя ему во множестве проделок, после которых оба выслушивали от Неила часовые речи, всегда раскаивались, а потом вновь творили очередные непотребства. Но в девятнадцать лет Энлер едва не отдал богам душу, схватившись с крестьянами, после того, как заманил внучку старейшины на сеновал. После этого, отлежавшись, он пошел в храм и покаялся, сменив путь воина на сутану священника. Найяр не забыл приятеля, и тот быстро возрос в церковных чинах, и вот уже несколько лет был Первосвященником Таргара, Владыка не возражал.

— Энлер, не беси меня, — герцог раздраженно мотнул головой. — Думай, отец, думай, — и герцогский перст постучал священника по лбу.

Первосвященник, откинул руку старого дружка, изобразил на лице негодование праведника, отчего герцог усмехнулся и скрестил руки на груди.

— Значит, так, — начал отец Энлер, возведя глаза к потолку. — Во-первых, при вознесении святого Игрила свет осветил склеп, вострубили посланники богов в золотые трубы, и покойный поднялся из гроба и воспарил к потолку склепа. И все услышали глас, вещавший, что за деяния свои Игрил был призван богами. С Кантэем Аквинтинским все почти так же, кроме того…

— Что? — встрепенулся Найяр, даже Коген подался вперед.

— Аквинтинский святоша нам подойдет, — широко улыбнулся отец Энлер.

— Не томи, бесы тебя пожри, — рыкнул его сиятельство.

— Не богохульствуйте, ваше сиятельство, — посуровел Первосвященник. Я и так не знаю, как отмолить вашу душу. Най, только покаяние спасет тебя и позволит богам услышать твои молитвы.

— Я дружу с богом, который все мои молитвы отлично слышит, — усмехнулся герцог.

Отец Энлер вскочил, с гневом взирая на первого грешника из всей своей паствы.

— Найяр Грэим, если ты сейчас не оставишь свои крамольные речи, я тебе помогать не буду! Мало того, что я, духовное лицо, соглашаюсь участвовать в твоих отвратительных делишках, так я еще должен выслушивать всякую грязь из твоих уст.

Найяр толкнул священника в грудь, и тот упал обратно на стул, нагнулся практически к лицу бывшего наперсника и лениво поинтересовался:

— Все сказал? — Первосвященник благоразумно промолчал. — Ты не только мне поможешь словом, но и делом. Я ясно выражаюсь?

— Ясно, — гулко сглотнул Энлер, глядя в ледяную глубину синих глаз.

— Владыкой быть хочешь? — спросил герцог, выпрямляясь.

— В…Владыкой? Ты что задумал? Най! — отец Энлер испуганно посмотрел на господина, тот криво усмехнулся, но не ответил. — К бесам, хочу! — воскликнул Первосвященник и отвернулся, сердито сопя. — Ты искушаешь меня, мерзавец.

— Говори, что надумал, — повторил герцог, удовлетворенно хмыкнув.

— Значит так…

Эта ночь вошла в историю Таргара. Ровно в два часа после полуночи разом забили колокола на всех храмах столицы, забили сами собой, ибо звонари спокойно почивали в своих кроватях, смотря благочестивые сны, как и положено служителям при храмах. Более того, вспыхнули фонари на улицах, озарился светом герцогский дворец, заиграли трубы, и ниоткуда зазвучал глас мощный и напевный:

— Аниретта, пресветлое дитя, призвана ты в царствие наша, дабы услаждать ликом своим чистым наши взоры.

Полыхнуло, и все стихло. Но вскоре улицы столицы начали заполняться народом, растерянно спрашивавшим друг друга:

— Что это было?

— Что произошло?

— Пожар? Война?

— Чудо! — завыл юродивый Алифан, живший при храме на Главной площади. — Чу-у-у-удо чудное-е-е, чудо-о! Вознеслась! Красавица наша вознеслась. Святая Аниретта, чудо!