Искупление. Часть вторая (СИ) - Страница 76

— Спасибо.

Аргат улыбнулся в ответ уже более открыто и с явным облегчением.

— Даиль, — снова заговорил мужчина, — то, что говорила тебе на берегу Астер, — я согнала с лица улыбку и взглянула на него исподлобья, — это неправда. Я не могу ни в чем винить ни твоего мужа, ни тем более тебя. Я бы тоже не отдал свою женщину наглецу, возжелавшему получить ее.

Я кивнула, принимая его слова, и встала. Аргат поднялся следом. Он проводил нас с рысиком взглядом, но не дал скрыться в доме и окликнул:

— Флэйри, сын Годэла, из племени Белой Рыси, позволь мне быть вам другом. Я искуплю свою вину.

Рысь некоторое время сверлил Медведя пристальным взглядом, а затем махнул рукой.

— Я принимаю твою дружбу, Аргат, сын Грута, из племени Медведя. Пусть Пращуры станут тому свидетелями.

— Клянусь явиться по первому твоему зову, — ответил Аргат. — И пусть пращуры станут тому свидетелями.

А примерно через час с небольшим мы уже ехали в сторону поселения Рысей, спеша вернуться в дом нашей мамы — старшей Рыси, Гаммель. Мне так хотелось показать ей Конгана, которого я прижимала к своей груди… и надеть, наконец, панталоны. Без них было крайне неудобно.

Глава 10

Таргар. Герцогский дворец.

— Доброго дня, мой господин, — Найяр открыл глаза и некоторое время смотрел в потолок, пока его не закрыло личико Лирены.

Он, молча, отодвинул ее и встал, потирая лицо, чтобы согнать остатки сна. Любовница проследила взглядом за выходящим в умывальню герцогом Таргарским и упала обратно на подушку, обиженно глядя на закрывшуюся дверь. Но уже через несколько минут она встала с широкого ложа и прокралась на цыпочках следом. Скользнула в умывальню и посмотрела на Найяра, уже лежавшего в широкой лохани, исходившей паром с травяным ароматом. Девушка подошла к герцогу и опустила ручку в воду, желая добраться до мужского естества.

Найяр перехватил ее руку, не открывая глаз и произнес ледяным тоном:

— Уйди.

— Любимый…

Синие глаза распахнулись, и Лирена отпрянула, машинально прикрываясь. Она уже несколько раз попадала под горячую руку царственного любовника, когда случайно, когда вызывая его гнев.

— Уйди, — повторил герцог, вновь закрывая глаза.

Но она не ушла, опять приблизилась к нему и виновато потупилась.

— Я чем-то прогневила тебя? — спросила девушка.

— Лирена, ты не хочешь услышать меня по-хорошему? — устало спросил Найяр. — Будет по-плохому, ты меня знаешь. Если сейчас же не уберешься, я буду иметь честь познакомить тебя со своей любимой плетью. Прежде, чем решишь еще задержаться, реши, хочешь ли ты этого знакомства.

Лирена всхлипнула, но все же послушалась и покинула умывальню. Найяр открыл глаза и посмотрел в окно, находившееся напротив.

— Тупая сука, — произнес он вслух. — Надоела.

Его сиятельство измучил себя и измучил всех вокруг. Ему очень хотелось в Ледигьорд, ничего так в жизни не хотелось, как навестить землю дикарей. Но каждый раз находилось что-то, что не позволяло ему покинуть Таргар. И так длилось уже три месяца. То всплыло ведовство, получившее широкое распространение в герцогстве. Священники с ног сбились, выискивая ведьм, насылавших порчу на своего господина, а в том, что порча была, Найяр уверился, как только поразмыслил. Иначе с чего он начал видеть и слышать призраков. Конечно, враги решили свести его с ума и извести таким способом.

Теперь в Тайную Канцелярию приходили доносы не только с обвинениями в заговоре, но и в ведовстве. Процессы потянулись один за другим. Ведьм пытали, допрашивая с пристрастием и особым тщанием, и те давали признательные показания, после чего отправлялись на виселицу.

Таргар затих. Улицы стали малолюдны, народ боялся лишний раз без дела высунуть нос на улицу, потому что появились юродивые, бродившие по городам и указывающие на любого, кто попадался им на пути, обвиняя их в разных преступлениях. И стража, следовавшая по пятам за юродивыми, хватала обвиненных. Говорили, что голосами юродивых говорят сами боги.

Люди поговаривали, что подобное происходило во времена прадеда нынешнего герцога. Его тогда вынудили отречься от престола и передать герцогский венец своему сыну, а безумца закрыли в монастыре, где он вскоре умер. Таргарцы уже тихо надеялись, что господин образумится. Кто-то верил в порчу, а кто шептал, что проклятье рода Грэим коснулось-таки и нынешнего правителя. Но все помнили о проклятье, брошенном обезглавленным предателем Руэри Тиганом на Главной площади столицы. Последние слова тарга Тигана были уже искажены до предела, передаваясь из уст в уста все с новыми подробностями.

И это тоже стало головной болью герцога. Он приказал пресекать сплетни и пороть тех, кто передает их. Но слухи росли и множились. Тарг Коген печально вздыхал и разводил руками, признавая, что с этой напастью справиться не в силах. Найяр все чаще подумывал о своем тайном советнике, представляя его с удавкой на шее, но пока держал его при себе.

Еще одним поводом не покинуть Таргар стала проклятая свадьба казначея Эбера Военора и кузины герцога Шарлизы Грэим. Это событие стало подобно снегу в середине лета. Военор по знатности рода никак не подходил в мужья Шарли, но старый дурак, дядюшка Найяра, едва ли не с пеной у рта просил разрешения на этот брак. В общем-то, просить он был вынужден после того, как правящий герцог получил приглашение на свадьбу и высказал свое отрицательное отношение, считая, что девчонку можно было использовать в интересах Таргара, выгодно выдав замуж. И вдруг проныра казначей. После нескольких дней ожесточенных споров с дядей и речей тарга Когена, вкупе с нижайшей просьбой о браке самого Военора, Най махнул рукой. В конце концов, оставалась ее самая младшая сестра, которая должна была войти в брачную пору через пару лет.